Сергей Михалок: «У меня быдло- и гопофобия…»

Сережа, расскажи про мир Brutto, что это и каков он?

Brutto уже год, когда мы уже все вместе встретились. Модули я готовил давно. С кем-то я давно общался уже, кто-то принимал участие в клипах. Я имею в виду, что миру Brutto гораздо больше времени. Я для себя отсчет ставлю с года 2007, когда я сам стал превращаться в Brutto.

Это произошло тогда, когда , условно, было второе рождения Ляписа, и вышел альбом «Капитал». Когда группа, играющая у торговых центров, стала радикальной и начала играть ска-панк, но это же было внутренней трансформацией?

Это была действительно моя внутренняя трансформация, для меня естественная, натуральная и единственно возможная, для публики непонятная, но интересная, для моих ребят возможная в актерском исполнении. Они подыграли мне. А то что мы сейчас называем Brutto, это громадный мир, это мир, где я наконец могу растворяться в коллективе. Я пролетарий, а мы не одиночки. Вот Вакарчук буржуа, ему нужно быть одному и воплощаться, а я пролетарий, мне нравится хор и коллективное созидание. В наше время коллективное созидание — это единственное, что можно противопоставить бессознательному коллективному кретинизму. Всему этому беснующемуся стаду свиней, которых очень много и все это сейчас проявляется. В нормальном мире, в реальном, не в метафизическом каком-то мамлеевском, толпы подхватывают коллективный кретинизм и совершенно дикие, безумные, сатанинские идеи. Которые осмыслить, понять и классифицировать мог бы только Данте, но никак не Михалок. В Brutto я наконец нашел людей, которые лучше меня поют, лучше меня умеют играть на инструментах, лучше меня бегают или дерутся. Каждый из группы в какой-то дисциплине меня обходит. Лэфт знает в сотни раз лучше меня мир андеграунда, Петя мне постоянно приносит какие-то новые группы, которые мне кажутся открытием, но он в них живет, в их контексте давным-давно. Энциклопедичность их знаний и их возможностей позволяет мне, во-первых, становиться моложе, а во-вторых, не работать на все КПД. В Ляписах все было Михалка, я был как Майкл Джексон в Диснейленде.

Почему сегодня ска-панк? Да потому что я такой. Если бы я, как Майк Паттон делал тысячи проектов, как-то Саша и Сирожа, Ляпис или еще что-то, то я в каждом из них не достиг бы глобального успеха. В Ляписе, который как раз был универсален в доскональности, этого удалось добиться. А в Brutto я наконец-то начинаю растворяться среди людей, которые не такие опытные, как я, но которые подают надежды. Я не умею шайбы так забрасывать, я на воротах пропускаю, но я Яромир Ягр сейчас! В принципе, я играющий тренер, вот что такое Brutto! И это группа, которая если надо, сможет выступать без меня. Я всегда искал этого, никогда в своей жизни я не играл один. Вся моя жизнь коллективная. Поэтому мне надо рядом силачи, мне надо рядом те, кто вдохновляют на подвиг. Мне нужен именно такой артистический понт, и, как режиссеру, мне нужна новая труппа конечно.

Труппа актеров вместе со мной созидающих, готовых на личные рекорды. И беда, и моя главная претензия к моим бывшим коллегам, что в них давно потух священный огонь. В них нет жажды новизны, они со мной были по инерции. И поэтому все, что я им мог оставить, это Ляпис-98.

А здесь, сегодня, рядом со мной чуваки, с которыми я провожу время и свободное, и гастрольное. Я вижу, какой это могучий трансформер, любая моя режиссерская задача выполнима. Они со мной вместе растут, супермузыканты рядом с суперспортсменами, хулиганы и разрушители в Brutto становятся созидателями. Они видят куда деть свою могучую силу, что делать и чему учиться. Мы поющие гантели? Восемьдесят часов занятия по вокалу! Прекрасно играющий на гитаре Паша Ланистер, которого взяли в консерваторию без экзаментов, отжимается. Говорит – как я буду стоять рядом с Огурцом, у которого мышцы и все такое, а у меня будут сосиски. А Шуруп плавает, прекрасный барабанщик, стоит рядом с Бразилом и Лэфтом и показывает, как он скачал систему отжиманий, чтобы руки не зажимались. А Дыня открыл клуб «Moby Dick Gym», потому что рядом есть Огурец и я, который знает кучу спортсменов. Мы все друг в друга так проникли, что это получается республика Шкид какая-то. Каждый из этих людей – часть трансформера, часть громадного LEGO. Все из нас могут быть друг с другом, каждый из нас не одиночка, рядом есть сцепка, товарищ, который прикроет.

Если сравнивать любую культурологическую музыкальную формацию с художественным воплощением, то можно сказать, что Brutto – это граффити? То есть, мы берем это на улице и несем сюда. И еще с новой группой появились ведь надежда и спонтанность?

Да, настоящая интуиция и постоянное многоточие. Важно всегда движение. Brutto это граффити Бэнкси. Это то, что можно уже принести в галерею, показать и даже продать.

Brutto – это граффити, но перенесенное в мир мейнстрима. Мы побыли уже в андеграунде, каждый из нас что-то доказал, теперь мы хулиганы, граффитчики и маргиналы, которые показывают людям свое умение. Хулиганы – это движущая сила украинской революции.

Теперь революция — это не Швондер, а это достоинство, за которым следует созидание. Та революция, которую я всегда любил по сказкам Родари, революция – бунт Чиполлино и Джельсомино. Говорят, что все революции несут только кровь. Я думаю — о каких революциях вы говорите? А парижская революция 19 века, а революция ситуационистов, — они же вели к созиданию. Да, там тоже были жертвы, но потом начиналось иное. А разрушение Стены, это что не революция? Тоже революция. Наоборот, революция это пример созидательный. У нас был пример гнилых революций. Дикая особенность Советского Союза была только с дурными примерами. И вот мы выходим с этими отрывками уличной жизни к людям, к громадному числу людей, некоторые из которых, может быть, этого мира боятся. Мы можем быть в этом случае какими-то медиаторами, не хочется говорить в кавычках, но какими-то хельсинскими соглашениями, осью координат, в которой возможен диалог. Главный позитив в том, что в жизни люди могут не общаться вообще, а на нашем концерте они встретятся. Феномен Brutto в том, что правые и левые вместе на наших концертах. Они попытались потянуть нас к себе, как это принято в субкультурах, но нет. Мы над этим всем, у нас есть свои взгляды. И наши взгляды общечеловеческие, они ближе к тому, что понятно всем, а не только узкой субкультурной группе. Мы говорим – люби семью, люби друзей, будь честным, совершай личные рекорды, развивайся, совершенствуйся и иди вперед. Живи новым, живи не воспоминаниями, а мечтами. Вот как у Че Гевары, в новом альбоме у меня будет выложено одно из его крутых выражений, но возможно это говорил и не он, но ему его приписывают: будь реалистом, мечтай о невозможном. Как в Brutto.

Ты заговорил о новом альбоме. Первый альбом это был багаж всего накопленного, потом были синглы. Каким будет второй альбом?

Я как автор и худрук снова буду избавляться от штампов. Мне же надо с кем-то соревноваться, вот это и есть личные рекорды. Я написал альбом, который покажет, что эволюцию с гиперрывками возможна. Я не буду сидеть и объяснять, как делают большинство идиотов, которые пускают несведущих в закулисье, чем самым нивелируют нашу профессию, потому что мальчику нельзя видеть задник цирка, он не должен видеть слона не на арене, а фокусника репетирующего фокусы. Не будет волшебства тогда. А многие сейчас воспринимают доступность в интернете, рассказывают технологию. Но она не может быть выше магии. Я тоже что-то делаю, но я не могу рассчитать маркетинг наперед. Я выражаю мнение свое и своих друзей, а многие не понимают, что Михалок — это не выборная должность, меня никто не назначал. Я не депутат, ничего пояснять не должен и не выполняю предвыборные обещания. Я сам по себе, что хочу то и делаю. Brutto пришло не к театру, а к цирку, когда я клоун, но это мой театр. Театр клоуна Михалка, но это не я по канатам хожу, не я медведей могу дрессировать, с ежиками могу повозиться, пару шариков могу жонглировать, десять не могу. Но у меня в труппе есть те, кто умеет делать это круто. Я свой экзистенциальный жизненный путь могу замаскировать во все это и иногда стоять около барабанов и улыбаться, что вокруг меня дикий крутой цирк. Это как в «Поп-Механике» Курехина. Но там было больше интеллекта и меньше интуиции. Там было больше содержания и меньше формы. И говорить о борьбе без смысла в случае Курехина невозможно, потому что тогда был другой рок-н-ролл.

В альбоме «Ляписа Трубецкого» «Культпросвет» ты спел песню «Свежий ветер». И этой песней ты заканчивал прощальный тур Ляписов в некоторых городах. Этот «Свежий ветер» и все образы в песне, сегодня в твоей жизни, в надежде, которую ты обретаешь. Этого свежего ветра больше становится, ты ждешь его усиления в ближайшем будущем?

Этот вопрос очень связан с Россией и Беларусью, для меня это громадная часть моего родного края, он оккупирован, где-то находится, попал в антиматерию. Это меня немножко волнует, даже не немножко, а сильно по этому поводу переживаю. Но то, что именно сейчас в самом потоке, на полных парусах и я вижу как воплощаются мои песни и мои идеи – это 100%. Я про Украину говорю, хотя это не только она. Я приезжаю в Польшу – вот оно, десять лет назад был совдеп, а вот оно движение вперед. Люди нормально живут, не воюют, не создают ракету. Если раньше я приезжал в Украину и видел, как везде только тухло и тухло, то сейчас в Украине я вижу много людей, которые делают то, про что говорил Летов «чтобы твой условный друг сумел перезарядить». Много людей в Украине мне дают перезарядить. В Украине много людей, которых я не знаю, но меня восхищают. Я же все-таки романтик и идеалист, и моя главная идея сейчас со «Свежего ветра» в том, что когда вокруг победила антиутопия «1984», Оруэлл победил и воплотился в России, единственная возможность — это строить утопию и без свежего ветра этого не сделаешь.

Когда есть свежий ветер, совместное движение вперед, тогда не нужно скреп никаких искать. Чем занимаются в совдепе? Они ищут скрепы – победа, война, фашисты, кого будем убивать. Хотя не надо ничего, если есть общее движение вперед. И когда есть много попутного ветра, тогда и балласт не мешает. Есть много инертных, которые притормаживают, но мы их потянем за собой.